Нумерология в «Евгении Онегине»
– Бог один, но троичен в лицах. Бог – Отец, Бог – Сын и Бог – Дух Святой, – внушала мне бабушка, таясь от служивших власти папы и мамы. Тогда, в далёком детстве, у меня было две бабушки и два дедушки. Нас было семеро – самых близких родственников, не считая многочисленных тёть, дядь, двоюродных братьев и сестёр. Думается, с этого счёта: 1, 3, 7 и начинаются под таинственным и святым покровом размышления наших пращуров о смысле, заложенном Провидением в цифры и числа. Это и есть начала нумерологии – учения о толковании чисел, дошедшего до нас с незапамятных времён из разных концов света.
Сколько строф содержится в первой главе романа в стихах «Евгений Онегин»? Если забыли, посмотрите: – последняя пронумерована римской цифрой LX.
…Я кончил первую главу;
Пересмотрел всё это строго:
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу…
…Иди же к Невским берегам,
Новорождённое творенье!
И заслужи мне славы дань –
Кривые толки, шум и брань!
Так заканчивается по воле автора шестидесятая строфа.
Восхитительно! Скажем мы сейчас. Даже неискушённые в нумерологии знают некоторые её начала, а именно, хотя бы первый, короткий ряд особенно священных, сакральных чисел: 3, 7, 12, 60. Как раз древним числом, когда-то лежавшим в основе шестидесятеричной системы счисления и сохранившей нам системы счёта времени и пространства: 60 секунд, 60 минут, 60 градусов – завершается первая глава великого романа.
Однако, чтО это? Мы не видим текстов целых шести строф: IX, XIII, XIV, XXXIX, XL, XLI. Таким образом фактически глава первая состоит из 54 строф. Так было в первом издании 1825 года, перекочевало во второе – 1833 года, затем в последнее прижизненное – 1837 года и осталось навсегда. Дотошные читатели ещё в 20-е годы XIX века докучали сочинителю расспросами, почему это так? На что при переиздании первой главы в 1829 году Пушкин делает сноску: «Все пропуски в сем сочинении означенные точками сделаны самим автором». Остаётся лишь предположить, что материала на все 60 строф не хватило, но автору очень уж не хотелось закончить главу унылым и совершенно не сакральным числом 54. Нам ничего не остаётся как простить нашему гению эту по нынешним временам ребяческую слабость.
Только позвольте дополнить, поскольку есть документ.
Вослед приехавшему в Петербург из Михайловского с рукописью первой главы романа брату Льву Сергеевичу поэт шлёт в ноябре 1824 года письмо, а в нём такие строки: «…Долго не торгуйся за стихи – режь, рви, кромсай хоть все 54 строфы его. Денег, ради Бога, денег!»
Во второй главе последняя строфа XL. Чуть менее сакральная, чем LX. Но какая симметрия! Поставим их рядом: XL LX (сорок – шестьдесят), LX XL (шестьдесят – сорок). В нумерологии, дошедшей до нас от Пифагора, это число абсолютной законченности, путешествие к истине, путь на небо, вера людей. Сорок недель (по семь дён) живёт ребёнок в утробе матери. И, не вдаваясь в подробности, напомним ещё лишь о Московских сорокА сорокОв. Да подчеркнём, что во второй главе, слава Богу, все строфы присутствуют, хотя в VIII и XXXV по нескольку строк пропущено.
В третьей главе последняя – строфа XLI. В ней письмо Татьяны, песня девушек и нет пропущенных строф (лишь в III-ей отсутствуют 6 заключительных строк), но кажется, и здесь «подгонка» поэтом под сакральное число 40 присутствует. Обратим внимание, что последняя, 41-я строфа – принадлежит уже следующей, четвёртой главе или есть не что иное, как самостоятельное связующее эти главы звено.
Но наконец она вздохнула
И встала со скамьи своей;
Пошла, но только повернула
В аллею; – прямо перед ней,
Блистая взорами, Евгений
Стоит подобно грозной тени,
И как огнём обожжена,
Остановилася она.
Но следствия нежданной встречи
Сегодня, милые друзья,
Пересказать не в силах я;
Мне должно после долгой речи,
И погулять и отдохнуть:
Докончу после как-нибудь.
В четвёртой главе, начинающейся с VII строфы, последняя – LI. Но, кроме I–VI, отсутствуют и строфы XXXVI, XXXVIII. Поэт таким образом искусственно сделал заключительной именно строфу за номером 51-м. Да, нарочно, потому что на самом деле в этой главе 43 строфы. По пифагорийцам, 50 – освобождение от рабства и полная свобода, а прислонённое число 1 олицетворяет принцип начала, единства всего сущего; первотолчок, первопричину. И добавим, что не может быть случайным выбор строфы номер VIIначалом этой главы.
Пятая глава заканчивается XLV строфой, хотя содержит их только 42. Тексты XXXVII, XXXVIII, XLIII строф отсутствуют. Прислонённая к числу 40 пятёрка олицетворяет принцип существования человека.
Шестая глава, в которой разыгрывается трагедия неправедной дуэли и убийства Ленского, 46 строф, то есть 40 плюс 6. Шестёрка – ох! – какое несакральное число! И здесь налицо подгонка под это число – 46, потому что отсутствуют тексты строф XV, XVI, XXXVIII.
В седьмой главе 55-я (LV) строфа – последняя. Пропущены тексты трёх строф: VIII, IX, XXXIX. Зачем? Чтобы полюбоваться симметрией числа 55? Или нечто более значительное? Всё время подозреваешь, что поэт скрывает от тебя что-то таинственное, и для этого есть основания. Хотя бы в описании «Альбома Онегина», не попавшего по воле автора в печатную редакцию как раз в седьмой главы романа.
В сафьяне, по краям закован,
Сомкнут серебряным замком.
Он был исписан, изрисован
Рукой Онегина кругом.
Среди безсвязного маранья
Мелькали мысли, примечанья,
Портреты, буквы, имена
И чисел тайных письмена…(Выд. мною. В.Ч.)
И наконец, последняя осьмая глава кончается 51-й , LI строфой. Здесь нет пропущенных целых строф, хотя во II и XXV в сумме не достаёт 16 строк, то есть по объёму на две строки больше одной строфы.
Не без опаски, разумеется, делаю я вывод, что А.С. Пушкин умышленно подогнал число строф в главах в некий важный для него и лишь немногих избранных, ряд: 60, 40, 41, 51, 45, 46, 55, 51. LX, XL, XLI, LI, XLV, XLVI, LV, LI.
Почему не без опаски? Да потому, что нумерология – это, если и наука, то оккультная, и толкование её, равно как и сокровенное понимание далеко не всем смертным по плечу. И что уж говорить, – украсить художественное произведение таинственными нумерологическими изысками, захватить этим воображение читателя, заставить его поверить, что автор личность загадочная, обладающая знаниями, почерпнутыми из недосягаемого для простых смертных источника или даже сошедшими с небес – ну, безусловно, это – сверхзадача поэта да только не всем удаётся её органично разрешать, а тем более, изящно подать пред светлы очи читателей…
*——*——*
…Зарецкий тридцать два шага
Отмерил с точностью отменной,
Друзей развёл по крайний след,
И каждый взял свой пистолет.
Тридцать два?.. 32. Почему такое вроде бы обыденное неровное число. Почему не двадцать, как это было обусловлено секундантами Пушкина и Дантеса-Геккерена – Константином Данзасом и виконтом д´Аршираком? Почему не тридцать или сорок? Оказывается нумерологи-пифагорийцы полагали 32 числом, символизирующим правосудие. И это правосудие вершится Зарецким – секундантом оскорблённой стороны. За неимением лучшего в окрестностях деревни Ленского Красногорья, его и избирает своим доверенным лицом юный поэт. Кто же он?
…Зарецкий, некогда буян,
Картёжной шайки атаман,
Глава повес, трибун трактирный,
Теперь же добрый и простой
Отец семейства холостой,
Надёжный друг, помещик мирный
И даже честный человек:
Так исправляется наш век!
О Зарецком, и только о нём, в романе пять строф и ещё подробно описаны его появление с запиской-вызовом-картелем у Онегина; его разговор с Евгением на мельнице о выборе Онегиным секундантом «честного малого» слуги Гильо, отчего «Зарецкий губу закусил».
Пушкину необходимо объяснить читателю, почему случился в провинции этот нелепый и неправедный поединок– конечно же, невозможный в столицах. Дуэльный кодекс нарушен по ряду пунктов, например: не состоялось преддуэльное знакомство секундантов и обсуждение ими условий поединка или примирения; да и слуга Гильо не имел права быть секундантом у дворянина Онегина. И тем не менее, не пожалев чёрной краски на описание Зарецкого, Пушкин, не без ехидства, разумеется, воздаёт ему должное как эксперту по науке о кровавых поединках.
В дуэлях классик и педант,
Любил методу он из чувства,
И человека растянуть
Он позволял – не как нибудь,
Но в строгих правилах искусства.
По всем преданьям старины
(Что похвалить мы в нём должны).
Итак, прохвост вершит правосудие «в строгихправилах искусства», а посему и отмеряет 32 канонических шага. И всё это, согласитесь, создаёт обстановку едкой насмешки поэта над таким вот правосудием и его вершителем. А иначе, без загадки, без утайки всё это было бы, право, пресновато.
Вот описание самой дуэли.
После того, как «В гранёный ствол уходят пули» и «Надёжно ввинченный кремень взведён ещё», а друзья разведены «по крайний след,/ И каждый взял свой пистолет», Зарецкий даёт команду:
«Теперь сходитесь.»
Хладнокровно,
Ещё не целя, два врага
Походкой твёрдой, тихо, ровно
Четыре перешли шага,
Четыре смертные ступени.
Свой пистолет тогда Евгений,
Не преставая наступать,
Стал первый тихо подымать.
Вот пять шагов ещё ступили,
И Ленский, жмуря левый глаз,
Стал также целить – но как раз
Онегин выстрелил… Пробили
Часы урочные: поэт
Роняет, молча, пистолет,..
Сделаем теперь простейшие подсчёты, чтобы показать, что у Пушкина нет случайного, невыверенного и не работающего на основную идею. В романе не сказано, сколько шагов было между барьерами, до которых имели право дойти противники. Скорее всего, шагов было 12 – сакральное число. Когда они прошли по четыре шага, между ними оставалось 24 шага – два раза по 12! А затем, когда было сделано ещё по пять шагов, между ними стало 14 шагов и по одному шагу до барьеров. Онегин же выстрелил в момент, когда Ленский делал свой роковой десятый шаг и сократил дистанцию к пистолету Онегина до 13-и шагов.
Стоит ли комментировать, чтО это за число – 13, так называемая чёртова дюжина, и почему 13-го числа откладываются важные запуски космических ракет, первые полёты новых моделей самолётов, спуск на воду кораблей и многое другое.
Именно так написал Александр Сергеевич в безсмертном своём романе в стихах. А у меня, например, нет и тени сомнения, что всё это было нумерологически выверено и подано читателю как до блеска отточенный философский и поэтический шедевр.
Виктор Чумаков, писатель, редактор журнала «Народное образование»
7.12.2005.
Литература:
Гацсинский В.Я. Нумерологический гороскоп. Тайны бытия в реальной жизни человека. М., 2000.
Декоц Х., Монте Т. Нумерология, или Магическая сила чисел. М., 1996.
Диксон Олард. Символика чисел. М., 1996.
Зюрянова Т.Н. Числовая мандала человека. Минск, 1997.
Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 2005. (С. 531, Нумерология)
Лотман Ю.М. Комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Л., 1980.
Моисеев Г.Я. Нумерология психики человека и Мироздания. М., 2003.
Онегинская энциклопедия. Под ред. Михайловой Н.И. Т.I., М., 1999. Т.II. М., 2004.
Печёнкин А.И. Тайны русского алфавита. Нумерология. М., 1997.
Премандана. Ведическая нумерология. СПб., 1997.
Рукин М.Д. Нумерология – наука или суеверие? М., 2000.
Светлый Пётр. Тайна чисел системы Пифагора. М., 2000.